— Да ладно, ладно, — продолжала между тем Принцесса. — Держи свои секреты «высокой моды» при себе. Послушай, мы тут хотели кое-что с тобой обсудить. Мы к тебе давно приглядываемся: так вот, положа руку на сердце, ты же всю школу компрометируешь. Кальмариха, а кальмариха, когда ты наконец на диету сядешь? Ты разве не понимаешь, что рядом с такими толстухами даже мы смотримся не лучшим образом? Пока Сидония осыпала меня тонко продуманными оскорблениями, я вдруг заметила в толпе Кики Страйк — вот же она, стоит с краю! Вот уже много дней я ее не видела, а тут, понимаете ли, явилась — не запылилась. В отличие от других девочек, завороженно наблюдающих за развитием событий — кто в восторге, а кто и в ужасе, — Кики, не обращая внимания на происходящее, невозмутимо писала что-то в черной тетрадке. Она стрельнула в меня взглядом, вырвала страницу, аккуратно ее сложила. Вручила записку девице из числа Пятерки, шепнула что-то ей на ухо — и исчезла в толпе. Записка тут же перешла в руки Сидонии; ее подруга просто-таки слюнки пускала от возбуждения.
— Вот, мне передали. Сказали, тут та-акое говорится про нашу Кальмариху! Сидония торопливо развернула записку — так, чтобы было видно и мне.
— Ну что, посмотрим? На чистом листке значились три лаконичных фразы:
«Ты зря тратишь время. Она тут ни при чем. Загляни в сумочку к своей лучшей подруге».
У Сидонии отвисла челюсть; ее драгоценные ямочки растаяли на глазах. Профессионально наманикюренная ручка судорожно смяла записку в комок.
— Кто это написал? — завизжала она, являя сбитой с толку толпе свою истинную демоническую сущность.
— Вон та девчонка, — пролепетала напуганная подхалимка, указывая на пустое место. Море девочек отхлынуло в разные стороны, избегая указующего пальца. — Ну, то есть, она вот тут была, а теперь нету. Она мне и передала записку.
— Кто такая она? — не отступалась Сидония.
— Не знаю.
— Как это не знаешь? Ты что, слепая? Или дура безмозглая? Как она хоть выглядела-то? — Да я ж к ней не приглядывалась толком; вроде бы невысокая такая…
— Заткнись, идиотка никчемная! — прорычала Принцесса, отталкивая девочку. — Наоми! А ну-ка, иди сюда! Немедленно! Принцесса выхватила у Наоми сумочку — и вывалила все, что в ней было, на траву. Расшвыряла содержимое ногой и, нагнувшись, подобрала кошелечек. Там внутри и обнаружилось кольцо с розовым камнем.
— Я… я сама не знаю, как оно туда попало, Сидония, правда, — пролепетала Наоми, жарко краснея с головы до пят. — Небось, эта странная девчонка мне его подсунула. Принцесса недобро сощурилась.
— Что значит «странная»? — тщательно выверенным тоном осведомилась она.
— Беловолосая такая, на привидение смахивает. Жуть просто: глянешь — мороз по коже. И сдается мне, где-то я ее уже видела.
— Пошли, — приказала Сидония, грубо дергая Наоми за руку. — А с тобой я еще разберусь! — рявкнула она мне в лицо — и зашагала, расталкивая толпу, к серебристому «Бентли», что дожидался ее у школьных ворот. После ухода Принцессы толпа разбилась на дюжину маленьких группок — девочки, охая и ахая, бурно обсуждали происшедшее с подругами. По счастью, я перестала быть главной достопримечательностью: все гадали, что было в записке и кто — ее таинственный автор. Я прошла через гомонящую ораву школьниц, выскочила на улицу — и наконец-то почувствовала себя в безопасности. В мыслях у меня прояснилось нескоро — к тому времени я миновала не один квартал. Знала я одно: случилось настоящее чудо, и благодарить за него надо Кики Страйк. К тому времени, как я добралась до старого собора святого Патрика, что высился в нескольких кварталах к северу от моего дома, уже давно завечерело. По-настоящему темно в Манхэттене почти не бывает; там даже ночью царят вечные сумерки. Но собор стоял в глубине улицы, вдалеке от фар проезжающих машин, и словно прятался в тени массивной стены, что окружала как храм, так и кладбище при нем. Весь комплекс наводил на мысль о средневековой крепости: верхняя ее часть терялась на фоне беззвездного неба. Всякий раз, как мне случалось пройти мимо, ворота собора оказывались запертыми, удавалось лишь краем глаза рассмотреть кладбище, загроможденное мшистыми могильными плитами и мраморными памятниками — что за соблазнительное зрелище! Как всегда, я замедлила шаг и вгляделась в темноту. И тут из-за высокого дерева слева от входа кто-то выглянул: во мраке смутно замаячило бледное лицо. Я чуть не взвизгнула и бросилась было бежать, но не сделала и нескольких шагов, как любопытство превозмогло страх перед темнотой. Я повернула назад к собору, внушая себе, что я не видела ничего такого, чего не смог бы объяснить учебник для восьмого класса. Я робко толкнула створки — и ворота открылись. Я подошла к дереву, и, к вящему моему ужасу, бледное лицо вновь возникло передо мной, словно из ниоткуда — усмехаясь самым что ни на есть нечестивым образом.
— Привет, — сказало оно. Я отпрыгнула и споткнулась о могильную плиту. Лицо рассмеялось, и только тут я разглядела, что оно является неотъемлемой частью невысокой девчушки, волосы которой забраны под капюшон черной куртки.
— Для церковной службы поздновато, ты не находишь? — молвила Кики Страйк, выходя из-за дерева и откидывая капюшон.
— Что ты тут делаешь? — задала я дурацкий вопрос.
— Тебя жду.
— А, — отозвалась я, пытаясь собраться с мыслями. В Кики и впрямь ощущалось нечто нездешнее. При ближайшем рассмотрении кожа ее казалась слишком бледной, а черты лица — слишком уж безупречно изваянными. На диво хорошенькая — и до невозможности странная, вот какая она была. Поскольку ничего другого мне в голову не пришло, я сдуру ляпнула:- Зачем ты украла кольцо? Кики изогнула бровь.
— Ты что, за сегодняшний день так ничему и не научилась? Дурно обвинять людей в преступлениях, которых они не совершали.
— Значит, насчет Наоми все правда? — Конечно. История настолько пикантная неправдой быть просто не может.
— А откуда ты узнала, что кольцо — в сумочке у Наоми? — Мне многое известно, — небрежно обронила Кики.
— Про Пятерку? — В том числе, — отозвалась она не без иронии.
— К чему ты ведешь? То есть ты и про меня что-то знаешь? Мгновение она молчала. До странности светлые глаза внимательно вглядывались в мое лицо, как если бы Кики выискивала что-то, ей уже известное.
— Посмотрим-посмотрим… Я знаю, что друзей у тебя — кот наплакал. Я знаю, что ты — не такая, как все. И, сдается мне, ты со скуки помираешь, иначе не тратила столько времени, меня выслеживая. Знаю я и еще кое-что — и потому склонна думать, что ты мне небезынтересна. Я понятия не имела, полагается ли мне испугаться или почувствовать себя польщенной. Никто и никогда ровным счетом ничего интересного во мне не находил.
— А это… хорошо или плохо? — А это, мисс Фишбейн, тебе решать. Кики вручила мне листок бумаги — и зашагала к выходу, оставив меня перед пустым храмом: обдумывать вопросы, которые я не успела задать. На полпути к воротам Кики обернулась и помахала мне на прощанье — особым, очень знакомым жестом. Жест этот характерен для представителей королевского семейства Британии — и, как ни странно, в точности так же, помнится, сложило ладошку существо, что выползло из провала перед моим домом. Шок едва не сбил меня с ног, точно взбесившаяся антилопа-гну. Это была Кики Страйк, ну конечно же, она! Выходит, я — не единственная, кто видел Город-Призрак. Кики пробралась туда первой. В первое мгновение я почувствовала себя так, словно все, ради чего я трудилась, не покладая рук, у меня подло похитили. Затем я опустила взгляд на листок.
— «„Cafe Des Amis“, суббота, 9-00», — гласила записка. Итак, я приглашена на завтрак. Кики Страйк устроилась за столиком снаружи, разложив перед собой страницу сплетен из «Нью-Йорк пост». Ветер трепал газету, грозя унести ее прочь, но громадная чашка кофе с молоком надежно удерживала лист на месте. На голове Кики красовался зеленый замшевый беретик, лихо сдвинутый набок, а накрахмаленный воротник формы цвета хаки едва не утыкался в газету.
— Ты опоздала, — отчитала меня Кики, даже не потрудившись поднять глаза. — Если ты собираешься работать со мной, придется тебе поучиться пунктуальности.
— Кто сказал, что мы будем вместе работать? — буркнула я.
— А как иначе ты рассчитываешь отыскать Город-Призрак? — небрежно парировала Кики, послюнив палец и переворачивая страницу.
— Значит, ты нашла другой вход, да? Кики созиволила наконец-то поднять голову: глаза ее опасно поблескивали, точно айсберги на закате.
— На сегодня у нас дел невпроворот, — отрезала она, проигнорировав вопрос, и встала. На ней была полная герлскаутская униформа, включая ленту через плечо, густо увешанную значками — спереди и сзади.
— Ты — герлскаут? — издевательски фыркнула я. — А ты для них не старовата будешь? — Может, и так, да только в морскую пехоту меня не берут. — Кики перебросила мне через стол пухлый сверток. — Вообрази себе, сегодня ты тоже герлскаут. Мы пойдем инкогнито.
